Прошу знакомиться

Мулла купил осла. Кто-то сказал ему, что ослу нужно давать определенное количество корма каждый день. Он подсчитал, что такое количество слишком велико. Нужно провести эксперимент, --решил он, -- и приучить осла к меньшему количеству пищи. Поэтому каждый день он уменьшал его рацион. В конце концов, когда рацион был снижен до почти полного отсутствия пищи, осел свалился и подох.
-- Жалко, -- сказал Мулла. -- Если бы у меня было еще немного времени до того, как он умер, я смог бы приучить его жить, не питаясь вообще ничем.

Как то мулла Насредин сказал:
-Я могу видеть в темноте.
-Прекрасно, мулла, но если это так, почему же ты всегда ходишь со свечой по ночам?
-Чтобы другие не могли столкнуться со мной.

Насреддин дал сыну кувшин, приказал ему принести воды из ручья и залепил ему затрещину. "Это чтобы ты не разбил его!" - крикнул он.
Посторонний человек спросил: "Как можно бить того, кто не сделал ничего плохого?"
Насреддин ответил: "А ты, наверное, хочешь, чтобы я ударил его после того, как он разобьет кувшин, когда и вода и кувшин пропадут? С помощью моего метода мальчик все запомнит, а сосуд и его содержимое останутся целыми".

Корабль, на котором Мулла был единственным пассажиром, попал в тайфун. Капитан и команда, сделав все, что было возможно, чтобы спасти корабль, упали на колени и принялись возносить небу молитвы об избавлении.
Мулла спокойно стоял рядом с ними.
Капитан открыл глаза, увидел стоящего Муллу, вскочил на ноги и закричал:
-- На колени! Ты -- благочестивый человек, тебе следует молиться вместе с нами.
Насреддин и не пошевелился.
--Я всего лишь пассажир. Все, что касается безопасности этого корабля, -- ваше
дело, а не мое.

Насреддин увидел человека, печально сидевшего у края дороги, и спросил, что его беспокоит.
-- В жизни нет ничего интересного, брат, -- сказал человек. --У меня было достаточно капитала, чтобы не работать, и я отправился в это путешествие только для того, чтобы поискать что-нибудь более интересное, чем то, чем я жил дома. До сих пор я не нашел этого.
Без лишних слов Насреддин схватил мешок путешественника и бросился бежать, словно заяц. Поскольку он знал местность, то смог сократить расстояние.
Дорога петляла, и Насреддин сделал несколько поворотов с тем результатом, что он был скоро на той же дороге, впереди человека, которого он ограбил. Он положил мешок у края дороги, а сам спрятался и поглядывал, чтобы кто-нибудь другой не утащил его.
Вскоре появился несчастный путешественник, который шел по извилистой дороге, еще более несчастный, чем прежде, из-за своей потери. Как только он увидел свою собственность, то побежал, крича от радости.
-- Вот один из способов производить счастье, -- сказал Насреддин.

Насреддин нашел однажды на своем подоконнике усталого сокола. Он никогда прежде не видел птиц такого рода.
-- Бедное создание, -- сказал он, -- как это тебе только позволили дойти до такого состояния?
Он обстриг соколу когти, обрезал ему клюв, так что он стал прямым, и подстриг перья.
-- Теперь ты больше похожа на птицу, -- сказал Насреддин.

Насреддина посетило несколько учеников, которые спросили, нельзя ли им послушать его лекции. Он согласился, и они отправились в лекционный зал следом за Муллой, который уселся на ишаке лицом к хвосту.
Люди изумлено глазели на них. Они думали, что Мулла, должно быть, дурак, а ученики, которые следуют за ним, еще большие дураки. Кто, скажите на милость, пошел бы следом за человеком, сидящим на осле задом наперед?
Очень скоро ученики почувствовали себя неловко и сказали Мулле:
-- О Мулла! На нас смотрят люди. Почему ты едешь таким образом?
Насреддин нахмурился.
-- Вас больше интересует, что думают о вас люди, а не то, что мы делаем. Если вы пойдете впереди, вы выкажете этим неуважение ко мне. Если бы я шел сзади, было бы то же самое. Если бы я ехал впереди спиной к вам, это было бы неуважение к вам. Этот -- единственный способ.

Насреддин приехал на всеобщие конные состязания верхом на одном из самых медлительных волов. Все засмеялись: ведь вол не умеет бегать.
-- Но я видел его, когда он был еще теленком, он бегал быстрее лошади, -- сказал
Насреддин. -- Так почему бы ему не побежать еще быстрее теперь, когда он стал больше?

Однажды, когда Насреддин был в Индии, он проходил мимо одного здания странного вида, у входа в который сидел отшельник с видом отвлеченности и спокойствия. И Насреддин подумал, что неплохо бы завязать с ним контакт. Наверняка, подумал он, благочестивый философ, подобный мне, должен иметь что-либо общее с этой святой индивидуальностью.
-- Я -- йог, -- ответил анахорет на вопрос Насреддина, --- и я посвятил себя служению всему живому, в особенности птицам и рыбам.
-- Умаляю вас, позвольте мне присоединиться к вам, -- сказал Мулла, -- ибо, как я и ожидал, между нами есть что-то общее. Меня очень привлекают ваши идеи, так как однажды рыба спасла мою жизнь.
-- Удивительно приятно слышать это! -- сказал йог. Я с восторгом приму тебя в нашу компанию. Ибо за все годы, которые я посвятил делу животных, мне никогда не была дана привилегия такого близкого общения с ними, как тебе. Спасла твою жизнь! Это полностью подтверждает наше учение о том, что все животное царство взаимосвязано.
Итак, Насреддин просидел с этим йогом несколько недель, созерцая свой пуп и изучая различные, странного вида гимнастики.
В конце этого периода йог спросил его:
-- Если ты чувствуешь себя в состоянии, после того, как мы с тобой познакомились получше, сообщить мне величайшее переживание относительно этой рыбы, спасшей тебе жизнь, то это было бы для меня высочайшей честью.
-- Теперь я не уверен в этом, -- сказал Мулла, -- теперь когда я узнал больше о ваших идеях. Но йог настаивал со слезами на глазах, называя его Учителем и лобызая прах его ног.
-- Ну, ладно, раз уж вы так настаиваете... -- сказал Насреддин. -- Хотя я не совсем уверен, что вы готовы (используя ваше же выражение) для того откровения, которое я должен сделать. Рыба определенно спасла мою жизнь. Я был на краю голодной смерти, когда я поймал ее. Это дало мне еду на три дня.

Однажды жители деревни задумали подшутить над Насреддином. Так как предполагалось, что он святой человек какого-то неопределенного вида, они пошли к нему и попросили произнести проповедь в мечети. Он согласился. Когда пришел назначенный день, Насреддин поднялся на кафедру и произнес:
-- О люди! Знаете ли вы, что я собираюсь сказать вам?
-- Нет, мы не знаем! -- закричали они.
-- Раз вы не знаете, я не могу говорить. Вы слишком невежественны, не стоит и начинать, -- сказал Мулла, переполненный негодованием от того, что такие невежественные люди отнимают у него время. Он сошел с кафедры и отправился домой. Несколько огорченная депутация снова пришла к нему домой и попросила его произнести проповедь в следующую пятницу, в молитвенный день. Насреддин начал свою проповедь с того же вопроса, что и в предыдущий раз. На этот раз собрание единодушно, как один человек, ответило:
-- Да, мы знаем.
-- В таком случае, -- сказал Мулла, -- нет нужды задерживать вас. Можете идти. И
он вернулся домой.
Его уговорили проповедовать и в третью пятницу, и он начал свое обращение, как и прежде:
-- Знаете или нет?
Собрание было подготовлено.
-- Одни знают, другие нет.
-- Превосходно, -- сказал Насреддин, -- тогда пусть те, кто знает, передадут
свое знание тем, кто не знает. И пошел домой.